дальше.
Чертыхаясь и кашляя, слуга добрался до спальни. Посредине комнаты, шипя и крутясь, догорал оставленный Такуаном альбом. Огня от него было мало, больше дыму. Слуга решил, что одного ведра как раз хватит, чтобы остановить пожар, и с размаху выплеснул воду.
Вода вспыхнула синим пламенем.
Купленные в аптеке зелья соединились с тем, что оставалось от прогоревших удобрений, и выбросили всё упрятанное в них пламя. Комната оказалась в огне.
Огонь этот не мог причинить урона ни деревянным стенам, ни отважному слуге. Он больше светил, чем горел. В монастыре, где Такуан и научился этому рецепту, безвредным огнём пользовались на празднике летнего равноденствия. Но никто из слуг об этом не знал.
Оставшиеся снаружи решили, что их отважный товарищ погиб в огне, и ошалели. Им показалось, что огонь сейчас перекинется на соседние дома и что вскоре замок сгорит дотла целиком со всеми его обитателями.
– Пожар! Пожар! Гостевой дом горит! Сейчас на склады перекинется! – заорали слуги, чем всполошили весь замок.
На складах в замке хранилась провизия – чтобы удовлетворить княжеский аппетит, закупать приходилось немало и впрок.
Крики пошли по всему замку. Донеслись они и до княжеского сада, где чаёвничали Бао Чжу и переодетый в принца Такуан. Князь услышал про склады и взволновался. После своих статуй самым дорогим для него была возможность пяти ежедневных обедов, блюда в которых никогда не повторялись. «Сгорят склады, придётся мне одно и то же есть каждый день!» – подумал Бао Чжу.
Позабыв про дорогого гостя, князь вскочил и помчался к складам – смотреть, удалось ли что спасти.
Этого Такуану и надо было. Он тотчас покинул беседку и направился к статуям. Ловкими движениями он один за другим выковырнул самоцветы, которыми были украшены каменные изваяния. На место драгоценностей Такуан вставил кусочки цветного стекла. Статуй оказалось так много, что на каждую дешёвую стекляшку нашёлся драгоценный камень похожего цвета.
Покончив с грабежом, Такуан отправился к гостевому дому и придал себе испуганный вид.
– Мои вещи! – вскричал он, подбегая к дому. – Что с ними?
К этому времени дым уже развеялся. Исчезло и синее пламя. Но слуги на всякий случай залили гостевые покои водой, крепко вымочив и постели, и ночные принадлежности, и выложенные для гостя праздные книги. Вымокли и дорожные сумки Такуана.
Поддельный принц заглянул в свой багаж и нахмурил брови. Он сказал так:
– Вся моя одежда теперь испорчена! Что это за гостеприимство!
Слуги заторопились извиняться, но ничего не могло успокоить благородный гнев.
– Даже не думай! – крикнул Такуан конюшему, который было попытался заглянуть в сумки. – Если там что и осталось сухого, вам я этого не доверю!
В гостевые покои вошёл и князь. Он убедился, что его припасы пожар не тронул, и потому был совершенно спокоен. Тут князь увидел гнев Такуана и взволновался. Ему вовсе не хотелось прослыть негостеприимным. Со всей учтивостью он предложил компенсацию. Но Такуан оставался непреклонным. Он взвалил свои сумки на плечо и пошёл на конюшню, исполненный негодования и презрения.
Нисколько не меняясь в лице, Такуан взобрался на своего коня и уже из седла сказал князю Бао Чжу:
– Ноги моей у тебя больше не будет, Чжу! Прощай!
Такуан пришпорил коня и ускакал прочь.
Князь Бао Чжу обиделся на такое неучтивое обращение. Он сказал стражникам так:
– Вернётся Баньян этот если, гоните его прочь.
Добравшись до городских улиц, Такуан придержал коня. Торопиться было больше некуда. Остановившись у подворотни, Такуан избавился от мокрых сумок. Теперь при нём оставались только драгоценные камни, которые он вытащил из статуй. Камни эти были не совсем обыкновенными. Каждый из этих камней был зачарован так, что в нём возможно было хранить частичку волшебства. Но Такуан об этом не знал. Для него украденные драгоценности были только лишь удобным товаром. «Помельче топаза будут, – рассуждал он. – Такие камни продать несложно будет».
Довольный тем, как проучил князя, Такуан опять вскочил в седло. Пора было отправляться дальше. За всеми своими проделками Такуан не оставлял надежды найти свою семью. Название торгового обоза было ему известно. Знал он, и как зовут купца, который приглянулся его матери.
Такуан проехал торговые ряды и повернул к городским воротам. Тут сердце его похолодело. У ворот стояли шестеро людей, которые были ему хорошо известны. У каждого из них имелся на Такуана зуб.
Настоящий принц из страны Голубых Цветов – тот, которого звали Даньян Арра-ё, – прибыл в столицу княжества в сопровождении двух своих гвардейцев. С ним были трое людей Ту Фанга, тех самых, которые по воле Такуана оказались в плену. С собой у них были плакаты с портретом рыжеволосого преступника.
Конечно, голова Такуана была наголо обрита, но дело было не в этом. Если бы кто-нибудь из шестерых увидал его в нынешней одежде, в парике и с родинкой, Такуану бы не поздоровилось. Поэтому он быстро повернул назад и поспешил скрыться на соседней улице.
К несчастью, один из гвардейцев приметил-таки знакомую лошадь. Всадника он не разглядел. Гвардеец решил наградить свою наблюдательность и отправился следом за Такуаном, ничего своим спутникам не сказав.
Такуан же понял, что скрыться ему не удалось, и пришпорил коня. Он свернул на следующую улицу и оказался возле городских бань. Там он бросил коня и забежал внутрь.
Банщик приметил благородного гостя и хотел уважительно поприветствовать, но Такуан оборвал его и сказал так:
– Веди меня в свою лучшую ванну!
Банщик пересчитал золотые перстни Такуана и не стал медлить. Он провёл Такуана в одну из особых ванных комнат, которые были сделаны для важных гостей. Там он оставил Такуана раздеваться, а сам пошёл за полотенцами.
Такуан быстренько скинул дорогую одежду, под которой оказалась оранжевая монашеская роба. От парика он тоже избавился, как и от приметной родинки. Оставшимися чернилами он придал своему лицу загорелый вид и выскользнул из ванной комнаты.
Тотчас же он столкнулся с банщиком, который прикрикнул:
– Что ты здесь забыл, недоучка!
У самого банщика был сын, который не выдержал послушничества и сбежал из монастыря, как только ему поставили на темени вторую точку. Так что банщик монахов недолюбливал. Особенно тех, у которых точек на голове было больше, чем у его нерадивого сына.
Такуан смиренно поклонился и вышел из бани через задний двор. Улица привела его к пристани, где он нанял первую попавшуюся лодку и отправился вниз по реке. Это был самый быстрый способ путешествия для тех, кто не имел коня. Коня у Такуана больше не было.
Лодка неспешно
